Генеральный менеджер сборной России по дзюдо – о подготовке к Играм, трудном выборе состава и схожести Москвы-80 и Рио-2016.
– Как провела команда последние дни перед отлетом в Рио-де-Жанейро?
– Мы находились в Португалии. Старались быть максимально сосредоточенными на подготовке, на тренировках, но как этого добиться в нынешней ситуации? Сколько ни говори ребятам отключить голову, все равно ведь смотрят новости, читают интернет, волнуются. В такой обстановке большая часть энергии уходит не на дело, а на эмоции, чувства и переживания. Поделать с этим что-то было сложно. Впрочем, с уверенностью могу сказать, что все готовы максимально хорошо. Мы расписали план подготовки для каждого спортсмена с тем, чтобы к выходу на олимпийский татами он был на пике формы.
«К НАМ ПРИХОДИЛИ ДОПИНГ-ОФИЦЕРЫ ЗА 20 МИНУТ ДО ВЫЕЗДА ИЗ ОТЕЛЯ»
– Сразу после решения исполкома Международного олимпийского комитета (МОК) о допуске российских спортсменов на Олимпийские игры на усмотрение международных федераций Мариус Визор и Международная федерация дзюдо (IJF) выразили поддержку и вам, и вашей команде…
– Решение исполкома МОК считаю абсолютно правильным. У нас никогда не было никаких проблем с допингом. Некоторые спортсмены принимали мельдоний в минувшем августе и только по назначению врачей в связи с иммунологической ситуацией. Но тесты-то оказались положительными в феврале. Я, в свою очередь, абсолютно уверен, что никто из спортсменов не принимал препарат после его запрета. Впоследствии мы до середины июля не могли получить ответ от Всемирного антидопингового агентства (ВАДА), так поедут эти ребята в Рио или нет. Мы сдаем все тесты регулярно, минимум 10 раз в год. На сборе испанском Кастельдефельсе к нам приходили допинг-офицеры за 20 минут до выезда из отеля. И уводили едва ли не полкоманды. Как такое возможно? Бывало, что приходили за полчаса до взвешивания. Я пытался объяснить, что человеку, который ограничивал себя в жидкости довольно сложно, скажем так, сдать сам анализ. Мне в ответ: «Если вам что-то не нравится – пишите отказ». Разумеется, мы этого не делали, но это было просто безумием.
– Какие в такой ситуации приходилось подбирать слова, чтобы успокоить спортсменов?
– Старался разговаривать со всеми вместе и с каждым по отдельности. Говорил, что из-за этой всей ситуации к Играм мы должны подойти максимально настроенными, злыми, голодными до побед. Знаете, ведь не бывает положительной и отрицательной энергии. Энергия – это материя. Соответственно, человек может ее трансформировать по своему усмотрению. Кажется, за эти несколько месяцев мы накопили ее достаточно из всех источников информации. И теперь важно в нужный момент воплотить ее в энергию побед, выплеснуть весь накопленный негатив.
«МЕДАЛЬНОГО ПЛАНА-МИНИМУМ У НАС НЕТ»
– На Олимпийских играх в Лондоне наши дзюдоисты завоевали пять медалей. Есть ли сейчас какой-то медальный план на Игры-2016?
– Четкого плана-минимум у нас нет. В сборной три-четыре спортсмена могут претендовать на золото. Убежден, что в мужской команде каждый может побороться за медаль, а в женской – двое. К сожалению, из-за истории с мельдонием мы не могли ездить на все соревнования. Мы просто опасались, что будут очередные пробы, результаты и проблемы. Кто знает, сколько на самом деле выводится мельдоний? Отсутствие на «Большом шлеме» и крупных стартах, как вы понимаете, напрямую влияет на рейтинг и не в лучшую сторону. А в конечном итоге влияет на жеребьевку на Играх.
– Этой ситуацией и был обусловлен отбор спортсменов в мужскую команду? Ведь по рейтингу у мужчин в одной весовой категории квалифицировались несколько спортсменов.
– Разумеется. К примеру, в весовой категории до 73 кг на поездку в Рио претендовали Ярцев, Муса Могушков и Уали Куржев. Выбор дался нелегко. С одной стороны, Могушков очень хорошо известен и, безусловно, является сильным спортсменом. С другой – Куржев, молодой, перспективный, дерзкий. Но все упирается в сетку соревнований. Отправлять несеянного спортсмена – риск сразу попасть на кого-то из сильных и вылететь. Примерно та же история с Иваном Нифонтовым (категория до 81 кг. – Прим. «СЭ») – он чемпион мира, бронзовый призер Олимпиады в Лондоне. К огромному сожалению, он получил травму на последнем чемпионате мира и не смог попасть в первую восьмерку рейтинга. В этой ситуации моим решением было выбрать чемпиона Европы Хасана Халмурзаева, который в последнее время значительно вырос как спортсмен.
– Тяжело психологически отцепить спортсмена в последний момент?
– Невероятно трудно. Я понимаю, что лишаю человека мечты, рушу его надежды. Я вижу, как ребята трудятся на каждой тренировке, как выкладываются и отдают всех себя на соревнованиях. Я вспоминаю себя – как рвался на Олимпийские игры. Но есть правила – поехать может только один дзюдоист, и я должен принимать решение, ведь несу ответственность за результат.
«ВСЕ РЕШИЛОСЬ ЗА ДВА ДНЯ ДО СТАРТА ОЛИМПИАДЫ-80»
– К слову, перед Олимпиадой-80 вы находились в схожей ситуации – тоже до последнего не знали, сможете поехать или нет…
– Да, так и было. Это был очень сложный момент в моей жизни. Я все время ждал новостей, волновался. Все решилось за два дня до старта Игр, и я, не помня себя от счастья, рванул собирать чемодан. Впрочем, знаете, мне было проще. Никакого интернета, минимум информации по телевизору. Я понимал, что придут из федерации и что-то скажут. А сегодня просто медийный взрыв. Я сам всегда советовал спортсменам переключать внимание перед важными стартами, не перегорать. Поэтому мы отправляемся на сборы в другие страны, по возможности стараемся выбираться из отеля, чтобы что-то посмотреть в окрестностях, иногда советовал даже посмотреть кино, новости или программу. Но на этот раз оторвать от телевизора и компьютера было почти невозможно – все были погружены в эту суматоху.
– Сейчас нервы сменились волнением?
– Пока оказались в Рио – все спокойно, все погружены в работу. Совсем другое дело будет, когда окажемся в олимпийской деревне. Не очень люблю приезжать туда заранее из-за нездорового ажиотажа: автографы, флаги, фотографии, суета. Вот, где действительно спортсмен может перегореть, расплескав всю энергию на селфи и открытки.
– Зато говорят, что это вырабатывает невероятный командный дух…
– Мы 360 дней на сборах вместе. У нас не просто командный дух, у нас уже родственные связи. Мы – одна семья. Поймите, примерно 80 процентов атлетов приезжают на Игры, согласно девизу барона де Кубертена, за участием, а не за победой. Для них деревня, атмосфера Олимпиады, эмоции – это счастье. Лишь 20 процентов реально претендуют на золото, и кроме победы их мало что интересует.
– Опытом олимпийских побед, который есть у вас и у Тагира Хайбулаева, можно поделиться? Или это что-то настолько личное, что и передать не получится?
– Это из области тонких материй. Поделиться в принципе можно всем, важно, насколько человек с другой стороны готов это принять. Когда рядом с тобой работают такие специалисты, как Дмитрий Морозов, Хасанби Таов, когда рядом тренируется олимпийский чемпион, это дает многое. В частности, уверенность в собственных силах, которая во многом является залогом успеха.
– Эмоции тренера-олимпийца от спортсмена-олимпийца отличаются?
– Спортсмен отвечает только за себя, тренер – за всю команду. Это, пожалуй, главное отличие. Впрочем, оно верно для любого соревнования. Волнуюсь ли я? Это моя юбилейная десятая Олимпиада, если каждый раз волноваться, то можно и заболеть чем-нибудь. На самом деле секрет уверенности в своих силах – в хорошей работе. Мы сделали все возможное и в нынешних условиях даже невозможное, чтобы хорошо подготовиться. Осталось только показать это всему миру.
